Как Любовь Адамова стала легендой Среднего Урала

Любовь Григорьевна Адамова – легенда литературного редактирования Среднего Урала.

Выпускница

«Да-да, 93! Сама не верю. Мне по внутреннему ощущению, по энергии жизни, которую я веду, лет 70… А может, и 60. Или вообще 40», – улыбается Любовь Григорьевна. Она не скрывает свой возраст – несёт его с неподражаемым достоинством. Да и что такое дата в паспорте? Не более чем «архив» воспоминаний, незабываемых впечатлений.

Июнь: выпускной бал, гуляние до рассвета по родному Киеву. Одноклассники проводили Любашу на вокзал, где её уже ждала мама. Родители подарили дочке в честь блестящего окончания школы путёвку в Сочи. Впереди – безмятежный отдых, а потом вступительные экзамены. Перед ней, отличницей, были открыты двери всех вузов, но она сделала выбор в пользу физтеха Киевского индустриального института. Юная выпускница, отправляясь на море, ещё не знала – сбыться планам, мечтам не суждено. Это был июнь 1941 года.

«Курортный город встретил нас с мамой настоящим тропическим ливнем, поэтому несколько дней мы провели в санатории, – вспоминает Любовь Григорьевна. – А 22 июня вышли прогуляться. На центральной площади города, под репродуктором столпилось множество людей, женщины рыдали… Так мы узнали, о нападении Германии на Советский Союз, о том, что Киев бомбили. Но выехать домой удалось только 3 июля, и добирались мы неделю, поезд попадал под бомбёжки. Помню, из еды у нас с мамой была только коробка конфет. В пути встретили директора моей школы – ещё недавно мы с ним вальсировали на выпускном балу, а снова встретились уже в военное время. Он поделился с нами пачкой сухой гречки, которая очень выручила».

К их возвращению вискозный комбинат, на котором работала Любина мама, уже был практически полностью эвакуирован – завершалось формирование последнего эшелона с оборудованием. «Времени на основательные сборы не было, но я успела забрать из школы аттестат, – рассказывает Любовь Григорьевна. – До Урала (комбинат эвакуировали в Арамиль) мы добирались целый месяц. Под обстрелами, бомбёжками…»

Золотая каёмочка

Преподаватель факультета журналистики, редактор отдела социально-экономической литературы Среднеуральского книжного издательства , член Союза журналистов, автор, идеолог множества ярких литературно-издательских проектов – всего этого могло и не быть, между прочим. Члены приёмной комиссии факультета (тогда еще института) журналистики Уральского университета с недоумением рассматривали аттестат абитуриентки на украинском языке. «Выручила золотая каёмочка, – смеётся Любовь Григорьевна – Она убедила педагогов в том, что аттестат действительно с отличием. И меня зачислили «на журналистику». Признаться, я хотела поступить на филологический факультет, но там мест уже не было, и мне подсказали, что есть ещё факультет журналистики».

То, что нечего было носить, скудное питание, замерзающие зимой в аудиториях чернильницы вспоминаются сегодня Любовью Григорьевной вскользь. Другое дело – встреча с будущим мужем. Владимир Васильевич Адамов вернулся на родной исторический факультет с фронта, после тяжёлого ранения, которое привело к ампутации ноги. Стремительно возмужавший на полях сражений, видевший боль, кровь, переживший потери боевых товарищей, Владимир отличался от своих сверстников. Перед ним, секретарём партбюро, трепетали все студенты. «Он такой суровый», – говорили Любе подружки. «Свадьба у нас была скромная, для узкого круга, – рассказывает Любовь Григорьевна. – Но, помню, ректор преподнёс царский подарок – бутыль спирта».

День Победы Адамовы встречали уже «почти втроём». Любу, ожидающую появления на свет дочки, и Владимира 9 мая 45-го подняли в четыре часа утра. Через час они уже были в университете. «Это был день всенародного ликования! Домой мы тогда вернулись на рассвете, – говорит Любовь Григорьевна. – Помню, идём утром, а где-то тихонько песня звучит: «Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат. Пусть солдаты немного поспят…» Так на душе было светло и немножко грустно. Впереди у нас у всех было начало новой жизни».

«Я работаю!»

«Набрали детский сад», – беззлобно ворчали маститые писатели и публицисты в адрес молоденьких редакторов издательства. Люба Адамова не обижалась, прекрасно понимая, что имеет дело с профессионалами: историками, философами, экономистами. Особую ответственность чувствовала ещё и потому, что за несколько лет до неё «соцэком» (редактором отдела социально-экономической литературы) был Павел Петрович Бажов. «Его кресло было раритетом – его переносили из кабинета в кабинет, – рассказывает Любовь Григорьевна. – Павел Петрович мне помогал в редактировании. Однажды, например, обратилась к нему с просьбой посмотреть рукопись книги о Карпинске. Она была… скажем так, не очень хорошо подготовлена. Он прочитал и произнес с неподражаемым выражением свою классическую фразу: «Надо перелопатить».

Она и перелопачивала. Днём и ночью, работая над собой, глубоко вникая в материал, с которым приходилось работать. Маленькая дочка, бывало, копируя маму, садилась за стол, подпирала рукой голову, делала умное лицо и сообщала окружающим: «Я работаю!».

«Почему же вы не остались преподавать на журфаке? Ведь всё удачно складывалось», – спрашиваю Любовь Григорьевну. «Да, я преподавала на кафедре теории и практики большевистской печати. Но потом на факультет стали приходить ребята-фронтовики. Они столько повидали за годы войны… Как я, девчонка, могла их учить? И я ушла в Среднеуральское книжное издательство, в котором прослужила более полувека. Но с журналистикой моя жизнь всегда была очень тесно связана».

«Живые строки…»

Через её руки прошли сотни рукописей. Одни не оставили в памяти яркого следа, другие, напротив, любимы по сей день. «Мне довелось работать с великолепным журналистом, фронтовиком Юрием Абрамовичем Левиным, – говорит Любовь Григорьевна. – Именно с ним у нас родилась идея издать письма фронтовиков – тогда ничего подобного не было. Так родилась серия «Живые строки войны», выдержавшая несколько переизданий. Очень дорога мне и книга «37-й на Урале» – в ней впервые вышли в свет уникальные материалы, касающиеся жертв политических репрессий. «Последние дни Романовых» – тоже, как говорят сегодня, мой проект. Когда мы работали над этой книгой, были ещё живы те, кто участвовал в расстреле царской семьи. Эти люди гордились свой миссией… Понимаете, они ушли на тот свет героями в своём сознании. Несмотря на то, что стреляли в детей: девчонок, больного мальчика… Я тогда эту трагедию, это горе пропустила через себя, до сих пор мороз по коже…»

Она всегда абстрагировалась от политики, от чужого горя – никогда. В своё время, когда на Среднем Урале велась активная борьба с космополитизмом и в её эпицентре оказалась писатель, поэт, мать гениального скульптора Эрнста Неизвестного Белла Дижур, именно Любовь Адамова, не побоявшись всеобщего презрения, оказала ей поддержку. «Она была в возрасте моей мамы, то есть много старше меня, – рассказывает Любовь Григорьевна, – но это не помешало нам стать подругами. Это как раз было время, когда от неё все отвернулись, она сидела практически без дела, её не печатали. Можете представить её удрученное состояние. У неё была трагическая судьба – мать врага народа. Помню, Белла Абрамовна тайком читала мне письма сына, который покинул Советский Союз. О той дружбе мне напоминают её книги с трогательными подписями. Я передала их в музей Неизвестного».

…Любовь Григорьевна признаётся, что до сих пор читает многие книги с позиции литературного редактора (исключение – художественная литература, которой просто наслаждается). «Сегодня только ленивый книг не пишет, – сетует она. – Слишком часто после прочтения огорчаюсь… Так и хочется сказать иным авторам: «Пожалуйста, не пиши!».