Проблемы в системе опеки и попечительства назрели давно, и трагическая гибель шестилетнего Далера только подтвердила это. Страницы ведомства в социальной сети полны жалоб, а негосударственные некоммерческие организации отмечают формализм этой структуры. Подробности – в материале ural.aif.ru.
Решения на глазок
Бывшая сотрудница системы опеки и попечительства Светлана (имя изменено) рассказала, с какими сложностями ей приходилось встречаться ежедневно. Её круг задач был настолько обширным, что работа иногда казались неподъёмной. Женщина работала в социально-реабилитационном центре, где находились дети, оставшиеся без попечения родителей. Она занималась психолого-педагогическим сопровождением воспитанников, воспитателей, членов семей и ближайшего окружения детей, вела школу приёмных родителей и делала многое другое.
«Специалисты ежедневно встречаются с кризисными ситуациями, - поясняет Светлана. - Это насилие, жестокое обращение с ребёнком, психические отклонения и пр. В таких ситуациях, как правило, нет однозначных «хороших» решений. Приходится чаще всего выбирать из двух зол меньшее. А способов, инструментов, чётких работающих алгоритмов (например, определения, можно оставить ребёнка в семье или нельзя) в арсенале специалиста нет. Решения приходится принимать на глазок».
«Я работала с последствиями случаев, когда решения были ошибочными и приносили много страдания детям и семьям. Например, ребёнка изъяли из приёмной семьи. А можно было оставить его там и работать с ситуацией, не травмируя его. Или назначили неподходящего опекуна очень травмированному, с нарушенным поведением ребёнку. В результате – вторичный отказ. Специалистов органов опеки надо обучать. У многих моих коллег не хватало знаний», – сокрушается Светлана.
«Как бы мы ни улучшали систему воспитания внутри центра (точнее, детдома), ребёнок может полноценно развиваться только в семье. Формально это декларируется. Но в системе ещё есть люди, которые не осознают важности семьи для ребёнка, – говорит Светлана. – Нужно создавать хорошие материальные и психологические условия в центрах, но стратегически важно предупреждать семейное неблагополучие. Я пыталась донести это до бывших коллег, но они не понимали меня. Тщетность своих усилий я переносила с трудом».
Нужна кроватка?
Психолог Елена Кондрашкина больше десяти лет работает с семьями, находящимися в кризисной ситуации. Это семьи, которые готовы отказаться от детей, или семьи, где с приёмным ребёнком возникли серьёзные проблемы.
По словам Елены, чаще всего дети становятся сиротами не по причине трагических обстоятельств, а потому, что некоторые люди «не умеют быть родителями». Как правило, это те, кто вырос при отсутствии заботливых взрослых. Умение человека находить помощь — это навык, которому учат в детстве, а если о человеке никто не заботился, этот навык взять негде.
Так, например, Елена случайно узнала о женщине-колясочнице, которая родила здоровую дочку. Она не имела постоянного заработка и даже не догадывалась, что может оформить пособие по инвалидности. Ещё она нуждалась в стоматологе, но не представляла себе, куда пойти. Тем более она не знала, что нужно её новорождëнной дочке. Патронажная медсестра сообщила в органы опеки, что у малышки нет даже кроватки, и женщине предложили написать заявление на помещение ребёнка в учреждение. Других инструментов помощи не нашлось.
«Если бы кто-то подсказал этой маме, как начать получать пособие по инвалидности, у неё появилось бы больше денег — хотя бы на еду. А уж кроватку для её малышки отдали бы бесплатно. Для этого достаточно обратиться в любую общественную добровольческую организацию. И таких примеров масса», – рассказывает Елена.
«При подробном анализе каждой конкретной ситуации часто выясняется: иногда просто нужен волонтёр, который бы несколько раз в неделю отводил ребёнка в детский садик. В каких-то случаях всё упирается в вид на жительство, но и это вполне решаемо. Для профилактики сиротства нужен комплексный, но при этом индивидуальный подход. А система не в состоянии его обеспечить», – считает психолог.
Перестают сочувствовать
Психолог Ольга Селькова также работает с кризисными семьями. В силу этого она часто имеет дело с сотрудниками органов опеки.
«Самая большая проблема системы опеки, на мой взгляд, – это выгорание сотрудников. Они каждый день сталкиваются с горем, – рассказывает Ольга Селькова. – В таких условиях человек словно покрывается толстой коркой и перестаёт сочувствовать обделённым детям. Изначально в систему органов опеки приходят люди, которые хотят всем помочь, рвутся забрать этих детей себе. Но ведь всех не возьмёшь, и у самых сочувствующих начинает болеть сердце. Они работают в этой системе не больше года, а потом уходят, выгоревшие. У тех же, кто остался, появляется цинизм. Именно поэтому в каждом учреждении органов опеки нужен штатный психолог, как в МЧС».
Создаётся впечатление, что по-настоящему неформально помогают не в госучреждениях, а в некоммерческих волонтёрских организациях.
«Нельзя отдать все кризисные семьи на откуп волонтёрским организациям. Да, у них есть ресурсы, позволяющие подходить к делу неформально. Туда приходят мотивированные люди. Но они работают на добровольной основе. Сегодня они хотят помогать, а завтра? При этом некоммерческие организации делают только то, что могут делать. Так, школы приёмных родителей есть и при государственных органах, и в добровольческих организациях. Но добровольческие организации берут на себя лишь тот объём работы, который могут выполнить. Например, они сопровождают ровно столько семей с приёмными детьми, сколько могут. Государство же вынуждено работать со всеми семьями, и это при острой нехватке специалистов», – поясняет Ольга Селькова.
Недоопекуны
Школу приёмных родителей проходят все, кто хочет взять ребёнка под опеку или на усыновление. Но не все приходят за детьми с альтруистическими мотивами. Позже люди начинают понимать, что никакие пособия не покрывают всех расходов на содержание ребёнка.
При этом чаще всего будущие опекуны не получают качественную подготовку. В государственных школах приёмных родителей такая подготовка часто бывает формальной. Люди не знают, с чем они реально столкнутся, когда возьмут ребёнка, которого бросила родная семья.
«Каждый кандидат проходит очную индивидуальную диагностику с психологом, после чего специалист рекомендует прохождение школы приёмных родителей или отклоняет кандидатуру, – объясняет директор АНО «Семья детям» Лариса Бучельникова. – Причинами отказа могут быть: низкая или искаженная мотивация кандидата. Например, попытка компенсировать пережитое горе от потери собственного ребёнка, или попытка удержать супруга появлением ребёнка в семье. Также причины отказа – эмоциональная нестабильность кандидата, глубокие психологические травмы, психиатрические заболевания или восприятие ребёнка, как источника дохода. В группу попадают только заинтересованные, эмоционально устойчивые, мотивированные кандидаты, которые хотят сделать жизнь ребёнка из детского дома лучше и располагают внешними и внутренними ресурсами для преодоления трудностей и создания доверительных, крепких, искренних отношений с приёмным ребёнком. Отказ от прохождения школы приёмных родителей в процессе или от идеи приёма ребёнка в семью – тоже положительный результат! Глубокое понимание ответственности за чужую жизнь и осознание неспособности её на себя взять – это гораздо лучше, чем ещё одна нанёсенная ребёнку травма от вторичного отказа».
«Ребёнок из детского дома уже травмирован. Он всё время проверяет взрослого человека на прочность: бросишь ли ты меня, если я буду «плохим»? Ему просто необходимо убедиться, что тот, кто заботится о нём, будет надёжнее, чем предыдущий ненадёжный взрослый», — поясняет Елена Кондрашкина.
«Семьям с приёмными детьми необходимо обязательное сопровождение психолога. Это помимо проверки со стороны органов опеки. Психолог должен наблюдать за такими семьями. Это нужно для того, чтобы проблемы не обострялись и чтобы детей не возвращали. Но этого практически нигде нет, кроме как в добровольческих организациях. Да и там работают не со всеми семьями в Свердловской области», – говорит Ольга Селькова.
Тонкости закона
В работе органов опеки есть и ещё одно серьёзное упущение, из-за чего сотрудники могут совершить роковую ошибку. Действующая сотрудница органов опеки и попечительства Наталья (имя изменено) пояснила, почему её коллеги просмотрели ситуацию с Далером.
«Я работаю в опеке. Сразу скажу, не в той, где случилась трагедия. Существует очень много юридических нюансов. Согласно действующему законодательству, наши сотрудники проверяют опекунов раз в шесть месяцев. О своём визите они обязаны предупреждать по закону. Люди, которые не работают в этой сфере спрашивают нас: почему ребёнка отдали этой женщине? Есть пакет документов, и у неё по этим документам всё было в порядке. Оснований ей отказать не было. Необходимо менять законодательство: расширить список критериев, по которым можно проверять будущих опекунов. И проверять детей не два раза в год в течение шести месяцев, а чаще. Тогда и контроль будет более жёстким», – утверждает Наталья.
«Ты не беляшик»! Как уральские волонтёры становятся наставниками для сирот 
Кастинг для Деда Мороза. Где нанимают тех, кто радует больных детей и сирот 
На грани. Откровенное интервью блогера – матери двух приемных детей 
Усыновлять необязательно: как работает «Школа гостевых семей» на Урале