Екатеринбург, 25 июня, АиФ-Урал. Кто и как решает идти этим путем, что делать, если во время спектакля онемела рука, что за революция выгнала кукольников из-за ширмы, рассказала актриса Екатеринбургского театра кукол Наталья Гаранина.
«Иногда обидно»
– Наталья Войттовна, почему не такая, например, популярная драма? Почему театр кукол?
– Я с детства мечтала о карьере актрисы, но я никак не ожидала, что пойду на отделение кукол. Когда я приехала в училище и мне сказали, что мне лучше поступать на актера театра кукол, потому что для драмы не подхожу, я решила уехать домой. Тогда моя подруга, уже учившаяся именно на том направлении, о котором я грезила, сказала мне: «Дурочка, ты просто никогда этого не видела! Вот если бы сейчас начать заново, я бы пошла только на куклы!» Уже на вступительном экзамене я поняла, что хочу этим заниматься, и сразу же влюбилась в это дело.
– Почему так вышло, что направление «актер театра кукол» так непопулярно и на него идут по остаточному принципу?
– Все равно считается, что драматический театр – это что-то известное, пафосное, это в кино надо сниматься… Кукольников ведь мало знают, они всегда за ширмой или в маске, в лицо на улице и подавно никто не признает. Драма, ТЮЗ – другое дело.
– Не обидно?
– Иногда обидно, иногда об этом вовсе не думаешь. Я когда пришла работать в «Коляда-Театр», Николай Владимирович даже в какой-то статье написал: «Вот, тридцать лет в театре кукол проработала – кто ее знал?! А у меня год проработала – и весь город ее знает!»
– Наверно, в момент вашего обучения кукла воспринималась как инструмент, а теперь что-то изменилось?
– Теперь кукла для меня любимое существо. Мы к ним ко всем, конечно, очень нежно относимся. Они для меня, можно сказать, дорогие друзья. Я люблю и всех персонажей спектакля «Почему-потому», где задействован очень забавный снеговик, с которым я почти половину постановки воюю; очень люблю Шинель из спектакля «Башмачкин» – это мой самый любимый персонаж. А еще я берегу свои куклы, даже те, которые уже не играют, – они живут у меня дома, например фея из «Пиноккио».
– Наверняка при работе за ширмой во время спектакля у актеров устают руки. Что же делать, если сил держать уже нет?
– Еще как устают! А выкрутиться можно по-разному: иногда партнер подойдет и поможет, если он свободен, подержит тебе локоточек; иногда найдешь где-нибудь момент расслабления – если ширма крепкая, можно на нее немного облокотиться и постоять секундочку. Бывает, что удается перехватить куклу другой рукой, немного отдохнуть – и обратно, но это только в такой момент, когда ты не на виду. К счастью, такого, чтобы руку свело и кукла упала, ни разу не было – держать надо.
– Из-за ширмы часто хотелось лично на сцену к зрителю выйти?
– А мы ведь теперь и так выходим. Сейчас в театре кукол за ширмой считанные единицы спектаклей играются. Теперь же в основном все происходит, как мы это называем, в формате живого плана. Мы выходим на сцену и как актеры, и с куклой работаем, и танцуем, и поем. Но раньше такого не было. В одно время произошла революция в театре куклы. Началась она со знаменитой уральской зоны – это были фестивали спектаклей театров Урала, которые ставили знаменитые режиссеры. С тех пор тенденция эта лишь расширялась, а теперь у нас лозунг: «Назад к кукле!» – но этот процесс уже необратим.
Кукла переиграет актера
– Не потеряется ли концепция театра кукол, когда актер сам выходит на сцену и много внимания оттягивает именно на себя?
– Кукла всегда переиграет живого актера – это гораздо интереснее, потому что в некотором роде является чудом. Представляете – неживая материя вдруг начинает оживать! Более того, в театре часто используют прием разделения сцен – редко когда одновременно на сцене присутствуют и актер, и кукла, которую он ведет.
– Наверняка куклы со временем приобретают свой собственный характер, получая те или иные черты. Откуда приходит наполнение для нового существа?
– В первую очередь из собственного опыта – раз, из литературы и кино – два, а еще в дело идет, если за кем-то что-то подглядел, – это копилка, куда откладывается все увиденное в поведении окружающих. Эти картинки постоянно откладываются в голове и через какое-то время используются. Но иногда это идет чисто изнутри. Например, Шинель из спектакля «Башмачкин». Представьте, это всего лишь маленькое пальтишко, и всё! А там нужно сыграть и любовь, и отчаяние, и страстное желание увидеть, найти своего хозяина, и гнев – откуда оно все берется? Тут я, конечно, подкладывала свое. Наверно, в этом случае можно что-то подглядеть про самого актера, из его жизни.
– Получается, что работа в театре кукол сложнее, чем в драматическом...
– Самое сложное – найти даже не то, как эта кукла должна двигаться (хотя и это непросто), а как она будет говорить. Это самое сложное. Нужно, чтобы это родилось, чтобы это она жила-была, а не я. Эквивалент голоса, как будет говорить это существо неживое, чтобы оно живое стало, чтобы дети поверили, что оно живет отдельно от актера. Самое главное – самому поверить, что кукла живая, прежде чем начать доносить это до зрителя, – полюбить.
– Наталья Войттовна, вы теперь сами преподаете. Сейчас много желающих выучиться на актера-кукловода?
– Признаться, сегодня на это направление идут по той же причине, что и раньше: на драму не поступили. Ну куда деваться? Пойдет на кукольное отделение. Но есть и те, кто приходит целенаправленно. В самом начале обучения кукла и для тех, и для других как тайна за семью печатями, загадка полная, и, конечно, все дается не сразу. В любом человеке все равно хоть немного, но живет эта тяга – оживлять неодухотворенную материю. Мы ведь с детства играем в куклы, и это остается на подсознательном уровне, а актер – он ребенок. Если нет, то в театре ему делать нечего: детское сознание, наивность должны быть обязательно. Эти самые чувства и откликаются. Самое интересное, что у меня на курсе не только девочки – примерно поровну и парней, и девушек.
Как довести уральского зрителя до искренних слез, знают в «Коляда-Театре» 
Николай Коляда рассказал, как прошел его театральный фестиваль в Варшаве 
В Екатеринбурге открылся театр современной драмы 
Думающий театр 