Добыть небесного лося. О традициях, Новом годе и Серебряном копытце

Какие коренные народы живут на Урале? Встречают ли они Новый год и удаётся ли им следовать своим традициям в современном мире? На эти и другие вопросы отвечает действительный член Российского географического общества, исследователь народа манси Алексей Слепухин. Подробнее – в материале ural.aif.ru.

День Трескуна

Дарья Попович, «АиФ-Урал»: – Алексей Викторович, какие зимние праздники существовали до Нового года в России?

Алексей Слепухин: – Вообще-то Новый год не самый традиционный праздник для России: он пришёл к нам всего триста лет назад. Причём его привнесли искусственно, по указу Петра Первого, после того, как царь поменял летоисчисление. Сейчас далеко не все помнят, что традиция украшать ёлку игрушками – родом из Германии. Всё потому, что в российской культуре приживаются разные обычаи, смешиваясь и образуя нечто новое и уникальное. Например, мы взяли европейский праздник, но добавили своего персонажа, которого у них не было, – Снегурочку.

У коренных народов Урала эти процессы идут намного медленнее и сложнее. Тот же народ манси, который сформировался полторы тысячи лет назад, медленно и слабо принимают элементы других культур. Даже сейчас большая часть из них пытаются продолжать культуру таёжных охотников, потому что они её прямые наследники. К слову, это не единственные коренные жители Урала. В разное время здесь поселились селькупы, марийцы, коми-зыряне, ханты, нагайбаки и кеты. Некоторые меняли своё местоположение, кто-то и вовсе покинул Урал, перебравшись, например, в Сибирь или в северные регионы, кто-то исчез, ассимилировавшись с другими народами. Культуры этих народностей во многом схожи, поэтому, говоря о манси, мы в какой-то степени затрагиваем их всех.

Для язычников зима имела важное значение. Даже у славян до прихода христианства был День Трескуна, который отмечали 22 декабря, во время зимнего солнцестояния. Эта дата была важна и для манси, и для хантов, и для коми-зырян: день – самый короткий, а ночь с 21 на 22 декабря – самая длинная в году. Они верили, что после заветной даты тёмный, зимний период потихоньку идёт на спад и вся природа начинает обновляться. Кстати, наш современный Новый год тоже связан с идеей обновления.

– Какие традиции манси связаны с 22 декабря?

– Сохранилось не так много информации об этом. Известно, что в день зимнего солнцестояния было принято приносить дары определённым деревьям, ведь они тоже были тотемами рода наравне с животными. Мужчинам покровительствовали хвойные породы, а женщинам – берёзы. Во время подношений люди просили лесных духов дать им больше зверей, чтобы выжить. Манси, как, впрочем, и ханты поклонялись божеству – шестиногому лосю, который жил на небе. (Нам он знаком как созвездие Большой Медведицы.) По легенде, небесный охотник догонял этого зверя, чтобы отрубить ему две «лишние» ноги. Так он пытался спустить небожителя на землю, где его могли добыть уже обычные люди. Для того чтобы такая «охота» прошла успешно, мужчины приносили дары луне. Со временем сложился культ шестиногого небесного зверя. Для того, чтобы он спустился в Средний Мир (мир людей), они на святилищах укладывали на землю большие серебряные блюда, а в качестве подарков складывали на них серебряные монеты, которые получали от русских купцов за пушнину. Дело в том, что в глубокой древности луна считалась мужским светилом, а солнце – женским, и манси сохранили эту ассоциацию, в то время как в других культурах коннотация изменилась: солнце начали отождествлять с мужским началом, а луну – с женским. Павел Петрович Бажов, будучи мальчишкой, видимо, услышал древние легенды, про то, как таёжные охотники осуществляли культ и дарили монеты небесному зверю. Так у него, видимо, и появился персонаж – Серебряное копытце.

Они другие

– В наши дни манси продолжают следовать этим традициям?

– Чаще всего нет. Они находятся между двумя мирами: традиционным миром предков и современным, но, ни к одному из них не могут полностью присоединиться. Они были охотниками и рыболовами, позднее выменяли у ненцев северного оленя, став оленеводами, собственно, этим и отличались от тех же славян, которые испокон веков занимались земледелием и потому выстраивали свои праздники вокруг сбора урожая, начала или конца сезона сельскохозяйственных работ. Затем в стране произошли разные события, такие, как перестройка, например, когда поддержка коренных народов на государственном уровне фактически прекратилась. В итоге у современных манси давно нет оленей. Однажды по инициативе губернатора Югры были закуплены 80 оленей. Позднее их привезли в Турват-павыл (поселение на берегах священного озера Турват). Поскольку манси оказались ни морально, ни материально не готовы к тому, чтобы заниматься оленеводством (необходимо загоны, упряжь, нарты и, главное – желание) результат вышел плачевным: часть стада съели волки, часть животных ушла с дикими собратьями в горы, некоторых застрелили браконьеры. Этот случай показывает, что манси утрачивают культуру оленеводства, и, видимо, навсегда.

 С другой стороны, они очень тяжело адаптируются и к нашей современной жизни. Справедливости ради отмечу, что среди них всё же были те, кто смог реализовать себя. Это поэт Юван Николаевич Шесталов, скульптор Пётр Ефимович Шешкин. У народа манси одна из девушек была «лицом» Югры: она какое-то время читала новости на местном телевидении, а затем вышла замуж и перестала работать. Ещё один интересный человек – профессор, лингвист Диана Васильевна Герасимова. Несколько лет назад она поехала в специальную школу-интернат для мансийских детей в село Полуночное – учить их родному языку. Это дало им возможность лучше адаптироваться к новой жизни. Но буквально пару лет назад профессор уехала – ей сейчас за 70, и потому здоровье уже не позволяет работать. Занять её место некому.

Интересен вот такой момент. Был один молодой манси – Николай Анямов, закончивший югорский университет (научным руководителем, кстати, была Диана Васильевна Герасимова), который мог бы учить ребятишек их родному языку, но устроить его на работу власти как-то не пожелали. Затем случилось несчастье - Николай утонул в реке. Ныне в школе-интернате снова нет учителя мансийского языка, знатока таёжной культуры….

– Что мешает им работать в городе, но при этом в какой-то мере соблюдать традиции предков?

– Примеры, которые я привёл, всё-таки единичные. В большинстве своём манси тянет обратно в тайгу, подальше от цивилизации. Окончив школу, они возвращаются туда, где жила их семья. К огромному сожалению, часто лень и отсутствие мотивации мешают им получить образование, чтобы где-то работать. А если даже им и удаётся окончить колледж или ещё реже университет, такие люди с трудом вписываются в общество, потому что они другие. И это видно ещё со школы.

Уроки под кроватью

– В чём выражается эта инаковость?

– Первую туземную школу открыли ещё в 1936 году. Первая учительница – Прасковья Григорьевна Шурыгина, которая приехала работать с ними, вообще проводила занятия под кроватями. Дети, приехавшие из тайги, прятались под ними, потому что не привыкли спать на такой мебели, вот и приходилось искать способ их учить. Потом они, конечно, стали постепенно переходить в классы.

Сейчас, как и раньше, ребят стараются максимально приучить к современным реалиям. Им, в том числе рассказывают о наших праздниках, таких как Новый год. Для них устраивают ёлки, водят хороводы. Находясь в школе, ребята так или иначе приучаются - это же праздник! Кому из них не хочется получить подарок? К слову, о празднике. Под влиянием других детей, которых встречают в поселке, они начинают смотреть мультфильмы и мечтать, например, о новом телефоне. Правда, многие вещи воспринимают по-своему.

В первых же экспедициях мы познакомились с мансийский семьёй рода Пакиных. Миша Пакин построил с отцом себе дом для игр, но не подпускал сестру Варю к нему – это был его мир, мир молодого «мужчины», охотника. Сейчас он уже взрослый, у него русская жена и есть дети.

Ещё один случай связан с младшей сестрой Миши, Катей. В 2014 году мы приехали к ним в пауль (поселение, деревня) и узнали, что у неё день рождения. Мы с коллегами подарили ей то, что у нас было с собой: яблоки и шоколад. Так она его ела прямо из двух рук, вымазав мордашку лакомством! Мы также приготовили ей торт из печенюшек и джема, которые тоже были в рюкзаках, и начали водить хоровод вокруг именинницы. Ничего подобного она раньше не видела, и, конечно, столько внимания ей не оказывали. Катя даже засмущалась, спрятавшись потом за маму. А младшая сестра смотрела на всё это с огромным интересом. Тогда же девочки впервые узнали, что такое пластилин, который мы им тоже подарили. До этого они посуду не лепили, «в дом» не играли….

К слову, внешнее влияние всё же накладывает отпечаток на мансийскую культуру. К примеру, у их традиционной куклы акань появилось лицо и ноги, чего раньше не допускалось. Это, видимо, влияние американской Барби. Мансийские дети, которые живут в поселениях на севере области, ждут новогодних подарков, и это тоже влияние извне. Их родители относятся к этому празднику намного спокойнее. Они знают, что такой праздник есть, однако не отмечают его так, как россияне: не собираются за столом в новогоднюю ночь, не слушают поздравительную речь президента по телевизору, не пьют шампанское и не устраивают фейерверков. Власти нередко задумываются о том, как помочь представителям этого национального меньшинства. А я уверен: лучший подарок для них – это не вещи или деньги, а возможность самореализоваться и найти работу. Очень часто они не знают, как это сделать, поэтому их необходимо направлять, помогая найти способ применить свои таланты.

– Однако другие коренные народы всё же присвоили себе Новый год, только назвали его по-своему…

– У тех же коми-зырян принято отмечать этот праздник обильным застольем, на котором не пьют алкоголь, кроме домашнего пива.

У марийцев есть свои новогодние традиции. Они называют этот праздник Шорык-Йол и отмечают его с 24 декабря по 6 января. Его можно сравнить с колядками, потому что в этот период принято надевать страшные маски, заходить к знакомым и требовать «отчёт» о проделанной работе. Со временем, под влиянием христианства, марийцы добавили к этому традицию просить сладости. Правда, сейчас они проводят этот обряд лишь в деревне Малая Тавра, что находится примерно в 200 километрах от Екатеринбурга.