«Жить не хотелось». В регионе разрабатывают систему реабилитации воинов СВО

Участие в боевых действиях оставляет глубокие травмы в человеческой душе, и они порой ощущаются сильнее физических. Семьи военных тоже остро нуждаются в помощи, причём не только материальной. Представители РПЦ, психологи, правозащитники и общественники обсудили, как оказывать духовную и психологическую поддержку участникам СВО, а также их близким. Подробнее – в материале ural.aif.ru.

«По-другому невозможно»

Священнослужители и руководители общественных организаций представили систему духовно-психологической реабилитации участников СВО. По проекту епархии военнослужащие, побывавшие «за ленточкой», а также члены их семей получат психологическую помощь в храмах.

«Воину, как правило, сложно обратиться за поддержкой, поэтому священник не должен оставаться в храме и ждать, что к нему придут в урочный час, – заявил митрополит Екатеринбургский и Верхотурский Евгений. – Пастырю следует занять активную позицию и самому искать тех, кто в нём нуждается». Служители церкви в первую очередь пойдут знакомиться с местными сообществами ветеранов боевых действий, будут присутствовать на различных встречах с семьями участников СВО и сделают всё, чтобы никто из них не остался без внимания батюшки. Сейчас, когда большая часть воинов находится на передовой, такая забота прежде всего необходима их близким.

«Одними психологами обойтись нельзя, – заявила председатель областного Комитета семей воинов Отечества Анна Садырина. – Иногда слова утешения может подобрать только духовник, поэтому церковь должна работать совместно с мирскими специалистами».

В этом она убедилась на собственном опыте. Её сын был одним из первых, кто погиб в ходе спецоперации. Боль утраты была настолько сильной, что консультации психологов не помогали женщине вернуть потерянные смыслы.

«Вера обрушилась, жить не хотелось, – вспоминает Анна Садырина. – Но мне помогли такие же матери, потерявшие детей: они привели меня в храм, где мы и объединились. Первое, что сделали, – отлили именные колокола в честь наших мальчиков. Именно тогда появилось осознание – надо помогать другим, чтобы просто жить. По-другому теперь невозможно!»

Семьи участников СВО могут обратиться в комитет не только за духовной и психологической поддержкой, но и за юридической помощью.

«Свердловские есть?»

Между тем порой даже самые близкие люди не способны найти правильные слова поддержки жёнам, потерявшим мужей во время спецоперации. «Жаль, конечно, что он погиб. А ты уже получила выплаты?» – такого рода фразы супруги погибших бойцов слышат нередко. Однако они не придают им сил пережить трагедию, а, скорее, наоборот, лишний раз бередят рану», – рассказывает координатор службы психолого-социальной поддержки Российского Красного Креста в УрФО Ирина Пупкова.

При этом женщина часто старается не показывать своих переживаний, особенно перед детьми, которых теперь вынуждена воспитывать одна. Безусловно, в такой ситуации ей необходима как квалифицированная психологическая, так и духовная помощь. К слову, среди специалистов есть и те, кто работал с населением во время пандемии коронавируса. «Иногда человеку нужно не просто выслушать какие-то умные слова, но и побыть с тем, кто почувствует, как у него болит душа», – подытожил психолог.

С самого начала спецоперации правозащитники занимаются поисками пропавших без вести. Они сообщают семьям военнопленных актуальную информацию, где находится их родной человек. «Кому-то со стороны кажется, что люди свыклись с потерей близких, но это не так! – подчёркивает уполномоченный по правам человека Свердловской области Татьяна Мерзлякова. – Они ждут любые сведения, потому что знание ситуации даёт чувство определённости. Мы взяли на себя эту миссию, чтобы души наших людей были спокойны. Иногда новости бывают очень даже обнадёживающими. На днях мы встретились с мамой бойца, чьё подразделение оказалось в окружении. Нам стало известно, что находившиеся с ним ребята были живы».

А вскоре стало известно, что ребят освободили! Среди тех, кто участвовал в спасательной операции, был уральский десантник. «Он позвонил мне по телефону. Рассказывает, что, ворвавшись в ангар с пленными, крикнул: «Свердловские есть?» – вспоминает Мерзлякова. – Парней из нашей области оказалось двое – обоих удалось спасти. Об одном из них мы как раз сообщили той самой маме, с которой встречались накануне».

Мужчина перерождается

По словам Мерзляковой, люди переживают за судьбу своих гражданских соотечественников ничуть не меньше, чем за военных. К примеру, недавно житель Екатеринбурга уехал в Суджи, чтобы вытащить маму из оккупации. Чем это закончилось, пока неизвестно.

Иногда родственники пропавших без вести или погибших находят утешение в том, что им привозят тело близкого человека. Они ценят возможность захоронить останки с почестями. Кроме того, исчезает ложная надежда, что человек жив. «Как только началась спецоперация, студент нашего психологического факультета сразу записался в добровольцы и отправился на линию соприкосновения, – вспоминает главный внештатный клинический психолог Минздрава региона Евгения Набойченко. – Он помогал вытаскивать тела погибших в Донбассе, а затем и сам попал под обстрел и погиб. Узнав о том, что произошло, его мама была не в состоянии говорить с нами. Лишь получив тело сына, она почувствовала какое-то облегчение».

С 2022 года множество женщин-медиков из Свердловской области заключили контракт с Минобороны РФ и отправились на фронт. Священники тоже нередко приезжают в зону боевых действий, чтобы укреплять дух военнослужащих.

«Шло наступление, и подразделение, в которое мы прибыли, окапывалось на своих позициях, – рассказывает клирик Главного воинского храма Центрального военного округа иерей Вадим Шуманов. – Прямо на наших глазах они откопали советский блиндаж, где была каска, пробитая пулей. Она, скорее всего, принадлежала какому-то красноармейцу, который погиб под Луганском где-то в 1943 году. Мне подумалось, что именно в таких условиях мужчина перерождается, становится другим, но при этом всё равно нуждается в простом человеческом внимании».

Обычно командир передаёт по рации, что в подразделение приехал священник и можно подойти к нему, чтобы исповедаться. «Они подходят к тебе не сразу, сначала стоят поодаль и наблюдают, – говорит отец Вадим. – Главное – быть искренним, и тогда они начнут рассказывать, как прямо там, на передовой, обрели веру в Бога». По словам батюшки, многие пишут молитвы даже на стенах блиндажей и по возможности сами организовывают молельные комнаты. Однако, выживая в боевых условиях, не все способны адаптироваться уже к мирной жизни.

Новый герой

«Врачевать бойцов надо не поодиночке, а в группах, и чтобы контингент там был разный, – уверен ответственный за пастырскую помощь участникам СВО, протоиерей Виктор Вильчинский. – Те же призывники неохотно общаются, например, с контрактниками или с состоявшими ранее в ЧВК. Никто из военных не пойдёт на реабилитацию самостоятельно. Мы должны сами их искать и не сразу начинать разговоры о Боге, а поначалу просто выстраивать с ними доверительные отношения. Нужно присмотреться к их проблемам: может, одному сейчас нечего есть, а другой неправильно оформил документы и лишился жилья».

Зачастую, возвращаясь к мирной жизни, военные не способны выполнить элементарные вещи, например, не могут запомнить названия лекарств. Это происходит в силу травм и посттравматического расстройства, полученного на линии соприкосновения.

Отец Виктор говорит, что сам наблюдал, как бывший участник СВО растерялся возле стойки регистрации в больнице. Мужчина не мог запомнить несколько фраз, сказанных сотрудницей медучреждения. Нужно было, чтобы кто-то взял его под руку и повёл по врачебным кабинетам. Аналогичную сцену видел в аэропорту руководитель отдела социального служения Екатеринбургской епархии протоиерей Евгений Попиченко. Он призывает свердловчан по возможности оказывать помощь таким людям и относиться к ним снисходительно, даже если те порой ведут себя слишком шумно.

Священнослужители также сходятся на том, что в обществе необходимо сформировать образ нового героя. «Человек воевал за свою семью, и будет крайне несправедливо, если по возвращении он начнёт вымещать свои травмы на близких. Чтобы такого не произошло, бывшему воину нужны новые ориентиры», – считает пастырь.