«Чтобы не приходилось вкладываться в сиротские учреждения, нужно сегодня вкладываться в профилактику этого самого сиротства, в работу с семьёй», - уверена президент межрегиональной общественной организации по содействию семьям с детьми в трудной жизненной ситуации «Аистёнок» Лариса Лазарева.
Прийти в себя
Рада Боженко, «АиФ-Урал»: Лариса, много лет назад, когда вы начали помогать женщинам, попавшим в трудную жизненную ситуацию, в обществе эту проблему зачастую оценивали однозначно: «сама, дура, виновата»…
Лариса Лазарева: И до сих пор такая оценка актуальна. Разговаривая со спонсорами, я порой сталкиваюсь с явным непониманием, зачем помогать таким женщинам. Речь, разумеется, не идёт о тех, кто с нами работает давно и осознаёт, насколько важно помочь женщине в трудной, кризисной ситуации, чтобы её ребёнок не получил психологическую травму, не был изъят из семьи и не пошёл «по этапу». А вот в детей-сирот вкладываться никого убеждать не приходится. Это, конечно, похвально, но мы изначально избрали другое направление – профилактику сиротства, сохранение семьи, и так мы работаем до сих пор. При этом у нас есть и другие направления: Школа приёмных родителей, сопровождение приёмных семей, социальный склад, где семьи, попавшие в трудную ситуацию, могут получить вещи, продукты, чтобы удержаться на плаву до тех пор, пока не выйдут из кризиса. А наше кризисное отделение для женщин с детьми принимает жертв домашнего насилия. Для них сейчас оборудована квартира на пять мест, которую купил и предоставил нам в безвозмездное пользование благотворительный фонд «Солнечный город», а в феврале благодаря этому же фонду мы открываем дом на девять мест.
- Такая всесторонняя опека не порождает иждивенческие настроения?
- Я бы не стала называть это опекой, это совместная работа всех наших сотрудников – психологов, юристов, специалистов по социальной работе и самой женщины, и она построена на том, чтобы исключить такие настроения. Есть проблема – её надо решать. Скажем, если возник серьёзный конфликт в семье, мы обязательно работаем и с близким окружением женщины. В том случае, если женщина стала жертвой насилия в семье, оказываем юридическую помощь, помогаем в бракоразводном процессе. Но ведь далеко не все готовы окончательно и бесповоротно уйти от насильника, есть те, кто рассматривает временное проживание в кризисном отделении как способ «попугать» мужа, к которому есть намерение вернуться. Понятно, что мы не можем этому препятствовать, но обязательно рассказываем, что может ждать женщину, если она не будет учитывать рекомендации наших специалистов.
Обязанности по воспитанию детей с женщин также никто не снимает, хотя им в помощь на базе нашего ресурсного центра есть группы дневного пребывания ребятишек, где с ними занимаются и психолог, и логопед. Школу развития мамы должны посещать вместе с детьми.
Но это временная поддержка, она не может продолжаться бесконечно, и её итогом должен быть выход из кризиса. И тут возможны разные варианты. Или женщина устраивается на работу и начинает самостоятельно снимать жильё, или, если конфликт урегулирован, возвращается в семью. Но в этом случае мы сопровождаем данную семью во избежание рецидивов.
Хотя, безусловно, первое время мы обязательно даём женщине возможность расслабиться, отдохнуть, прийти в себя, успокоиться. В конце концов, просто отоспаться.
Куда бежать?
- Сколько у нас в области подобных «убежищ»?
- «Убежища» были в Богдановиче, Артёмовском, ещё, кроме нас, в Екатеринбурге, в Ревде, в Первоуральске, в Нижней Туре. Также был центр «Мать и дитя» регионального Министерства образования, где принимали девушек из числа детей-сирот – они там жили три года, учились в колледже, а малышей можно было оставить на нянечек и воспитателей. Сегодня, по сути, этот центр закрыт, во всяком случае, нового набора там нет с мая минувшего года. Кроме того, «закрыты» Богданович и Артёмовский. В итоге область потеряла почти 30 мест, и это очень существенная потеря.
- По каким причинам это произошло?
- Этот вопрос надо задать Министерству социальной политики. Мне самой интересна их мотивация.
Ребёнок, на глазах которого происходит хроническое насилие, в конце концов начнёт воспринимать его как норму жизни.
- А как складывается судьба центра временного проживания для женщин с детьми, который вы начинали строить в Дегтярске?
- Строительство пока заморожено, по традиционной причине – нет средств. Они ведь поступают только благодаря пожертвованиям или грантам. Но государственный грант на строительство не дают, поэтому вся надежда на бизнес, до которого ещё надо постараться донести свою идею. Бизнесменам просто-напросто невыгодно вкладываться в это дело: прибыли никакой не получишь, социальный проект вообще не может быть стопроцентно окупаем. Хотя мы предполагаем, что в Дегтярске у нас будут и теплицы, и швейное производство, и пекарня. Также мы планируем разводить кур и кроликов. Это позволит женщинам, во-первых, хоть как-то окупать своё проживание, а во-вторых, без трудовой реабилитации, на всём готовом общая реабилитация невозможна. Там у нас всё продумано: кто-то занимается выращиванием овощей, кто-то стиркой, кто-то сидит с детьми и так далее.
- Своего рода коммуна?
- По сути, да. Плюс каждая женщина ещё и зарабатывает себе на пропитание. Понимаете, для многих женщин это важно, они очень переживают, что попали в трудную ситуацию, они никогда не думали, что так случится. Никто от этого не застрахован, и неправильно думать (с чего мы и начали разговор), мол, «сама, дура, виновата» или что мы работаем только с неблагополучными семьями. Истории наших женщин тому пример. У кого-то муж умер, у кого-то дом сгорел, у кого-то… В прошлом году к нам, например, обратилась женщина, у которой мужа посадили за то, что он допустил столкновение машин, в котором погиб человек, а она осталась одна с новорождённым ребёнком на руках. Словом, сколько женщин – столько трудных жизненных ситуаций. И здесь-то как раз и нужно помочь, чтобы семья не обрела статус неблагополучной. Мне кажется, это несложно понять, но вот уже 16 лет нам приходится объяснять это снова и снова. Повторюсь, никто не застрахован от кризисной ситуации, среди наших подопечных были вполне благополучные до поры до времени женщины, имеющие состоятельных мужей, но…
Моя хата с краю
- В какой-то момент что-то пошло не так?
- Да. Например, муж начал «зарываться»: «Сидишь на моей шее» (ведение хозяйства, воспитание детей, традиционно, в расчёт не берутся), а тут и до домашнего насилия рукой подать.
К слову, предполагалось, что закон о декриминализации домашнего насилия будет способствовать улучшению обстановки. На деле же получилось с точностью до наоборот – случаев домашнего насилия стало ещё больше. И это неудивительно – безнаказанность «поощрила» агрессоров. Вроде как нанесение побоев в первый раз, по сути, «не считается», а во второй раз… Поди докажи, что был первый, собери сама доказательную базу, сними побои, призови свидетелей, которые зачастую боятся всё подтвердить. Замкнутый круг. И тут многое зависит от того, как хорошо работает участковый, идут ли навстречу женщине в отделениях полиции, принимая заявление и далее действуя по схеме «как это должно быть», вплоть до работы с насильником. А на деле что ему грозит? Отработка энного количества часов на благо государства или штраф, который выплачивается из… бюджета семьи.
Знаете, я не так давно изучала опыт аналогичной работы в Шотландии. Там мои коллеги не сразу понимали вопрос: «Что вы делаете, если женщина, пострадавшая от насилия в семье, оказалась на улице?» Не оказываются они на улице! Им государство (!) сразу же или снимает жильё, или определяет в кризисный центр. Причём если этот центр содержит общественная организация, государство ей за это платит деньги. В принципе, так и должно быть.
- Нет, оно есть везде. Другое дело, что у нас оно усугубляется бедностью, тем, что законы не всегда исполняются, менталитетом «сама виновата» и «это внутреннее дело семьи».
На самом же деле все проблемы решаемы. Для этого нужно всего лишь сделать так, чтобы законы чётко работали, и политику поменять: для того чтобы не приходилось вкладываться в сиротские учреждения, нужно сегодня вкладываться в профилактику этого самого сиротства, в работу с семьёй. И домашнее насилие, которое при бездействии государственных структур нередко носит затяжной характер, из этой же области. Чем оно может закончиться? Гибелью женщины или, наоборот, её самостоятельной расправой над агрессором. Я уже не говорю о том, что ребёнок, на глазах которого происходит хроническое насилие, в конце концов начнёт воспринимать его как норму жизни. А что в основе всех этих трагедий? В том числе и наше бездействие.
«Жизнь сложнее шахмат». Сергей Карякин в Екатеринбурге запланировал школу 
«Нет Бога – нет святости». Владыка Кирилл подвел итоги православного года 
Как полюбить себя. Стилист из Екатеринбурга преображает «взрослых» девушек 
Мыслить не «залипая». Как побороть в себе чувство страдания 
«Чиновников беспокоит лишь статистика». Как в России работает Конституция