В условиях действующих ограничений, вызванных пандемией коронавирусной инфекции, подросткам весьма непросто найти традиционную летнюю подработку. Некоторые семьи вышли из положения просто – платят своим чадам за домашний труд. Разбираемся в плюсах и минусах такого подхода.
«Что ещё прополоть?»
Денис и Алёна Малыгины на даче родителей соревнуются, кто больше грядок прополет. Не азарта ради. В семье установлена твёрдая такса за каждую очищенную от сорняков гряду – 100 рублей. За первый летний месяц 13-летний Денис уже заработал 1 100 рублей, 12-летняя Алёнка пока отстаёт – на её персональном счету 800 рублей.
«Просто Дэн успел захватить грядки, на которых сорняки быстрее растут, поэтому он морковь, например, уже на три раза прополол», – сетует девочка. «Сама виновата, застолбила чеснок, потому что его полоть легче, а там осоки, например, вообще нет, так, одна мокрица. Её выдернешь, и жди потом, пока она снова появится. А если погода будет сухая, так и не дождёшься», – парирует Алёнин брат.
«Да, они у нас стали специалистами по сорнякам, – смеётся мама ребят Софья Малыгина. – Как любых нормальных детей, в огород их было не загнать, а вот на речку сходить, на великах погонять уговаривать не приходилось. В этом году они оба изъявили желание подработать. Мы с мужем посовещались и решили, что работа под приглядом, не у чужих людей – это лучше всего. Тем более что официально трудоустраиваться они ещё права не имеют, а неофициально – рискованно. Сегодня и взрослые-то остаются без работы, что уж говорить о детях».
По словам Софьи, они с мужем были категорически против оплаты работы по дому. Всё-таки в обустройство семейного быта, по их мнению, должны вносить посильный вклад все. А вот садовые работы – это другое дело: «Если бы мы жили в частном доме, с приусадебным хозяйством, дети бы принимали посильное участие в огородных работах на общих основаниях. А дача – это для отдыха. Поэтому детский труд здесь должен быть оплачен». Теперь брат с сестрой регулярно интересуются, что ещё прополоть.
В многодетной семье Клещёвых домашняя работа, которую выполняют дети, оплачивается не только в летний период. «Я на кухне занимаюсь исключительно готовкой, – признаётся Анна Клещёва, – всё остальное делают дети: загружают и разгружают посудомойку, прибирают на столе, моют пол. Всё это оплачивается по комфортному для всех сторон тарифу – 10–20 рублей за дело. Прекрасная мотивация!»
Заработал – можешь тратить
Один из сыновей Клещёвых – Фёдор, который перешёл в пятый класс, – во время учебного года получает ещё и по 10 рублей за каждую пятёрку. Смех смехом, а мальчик не так давно обновил себе ноутбук. Помимо заработанных он вложил в покупку деньги, полученные в подарок на день рождения, ну и немного добавил папа.
А Грише товарно-денежные отношения помогли примириться с необходимостью чистить зубы. «Для детей с аутизмом чистка зубов – это проблема, нам с Гришей удалось её решить за монетку», – рассказывает Анна.
В семье Сафроновых ничего против подработки сыновей-подростков не имеют. Никите сейчас 16 лет, его брату Антону – 14. Уже года два братья минимум один летний месяц проводят в автомастерской отца, где выполняют неквалифицированную работу, за которую получают заработную плату. По словам родителей, они бы не возражали и в том случае, если бы сыновья нашли работу на стороне, вот только зачем, когда она есть под носом.
«Мне гораздо удобнее привлекать своих парней, чем брать посторонних, – говорит глава семьи Михаил. – Расслабляться я им не даю – никаких поблажек, плачу честно, как платил бы нанятому уборщику помещений или дворнику. Расходы не контролирую – их деньги, их головная боль. Я в своих детях уверен – на пустяки они деньги, заработанные реальным трудом, не спустят. Никита вот тратит их на девушку, но это ведь не пустяк».
Стакан воды: расценки
«Но мы категорически против оплаты домашнего труда, – говорит Ольга Сафронова. – Это нечестно. Когда Тоша намекнул, что мог бы за скромный гонорар каждый вечер мыть посуду, я вкрадчиво поинтересовалась, кто мне будет платить за приготовление ужина или, например, за стирку постельного белья? Вопрос был снят».
Позицию Сафроновых поддерживает психолог Ольга Селькова: «Чтобы ответить на вопрос, стоит ли платить ребёнку деньги за домашнюю работу, нужно обратиться к тому, как устроена семья. По моему мнению, если определённую работу в ней кто-то делает за деньги, то и ребёнку нужно платить. Скажем, если для проведения генеральной уборки, мытья окон обычно нанимается домработница, которая получает за это денежное вознаграждение, а ребёнок говорит, что выполнит эту работу сам, то да, он вправе рассчитывать на вознаграждение. Вся иная бесплатная работа распределяется между всеми членами семьи».
По словам Ольги Сельковой, родители, которые платят ребёнку за любую домашнюю работу, прививают ему привычку абсолютно всё делать исключительно за плату, и это в будущем может им же печально аукнуться. Вполне возможно, что пресловутый стакан воды когда-нибудь будет иметь свою цену. В денежном эквиваленте.
Но если товарно-денежные отношения в семье приняты, психологи настаивают на том, что они должны иметь аналог трудового договора. То есть на берегу должен быть оговорён тариф и критерии качества выполненной работы. И эти договорённости обязательно должны соблюдаться всеми сторонами.
Это всего лишь игра
Игорь Мороков, уполномоченный по правам ребёнка в Свердловской области:
– Вполне допускаю, что оплата домашней работы может быть в виде некой временной экономической игры, если хотите, воспитательной технологии. Мы заключаем, скажем, на лето с ребёнком трудовой договор и следуем ему «по-взрослому», соблюдая все его условия. (Не забываем и про систему налогообложения.) Главное – вовремя, по истечении срока договора, выйти из этой игры. В противном случае вы однажды попросите ребёнка вынести мусор, а он вам предъявит прейскурант.
Я бы воздержался от однозначного ответа – стоит платить за домашнюю работу или нет. Ответ на этот вопрос во многом зависит от отношений в семье, от её бытового устройства, от традиций, которые в ней поддерживаются. Да, на Руси у детей с ранних лет были свои обязанности, но представить, чтобы за их выполнение родители бы платили – немыслимо. Но времена изменились. Это не значит, что всё должно вставать с ног на голову, это значит, что мы должны искать компромисс.
«Я» в центре или «я» для других?
Август Белкин, заслуженный деятель науки России, доктор педагогических наук:
— Во имя чего родители вводят в жизнь семьи материальное стимулирование детей за выполненную работу? Во имя мотивации? Но это, на мой взгляд, порочная мотивация.
Искреннее желание помочь родителям, бабушке или дедушке, искреннее желание сделать доброе дело для своих близких, в чём-то посильно облегчить их жизнь – это чистый душевный мотив.
Сделать что-то хорошее, полезное для семьи за определённое вознаграждение – это уже нечто иное, это формирование того потребительского отношения к жизни, на которое мы сегодня сетуем и с которым пытаемся бороться.
Самое лучшее поздравление на мой юбилей, которое я с теплотой перечитываю до сих пор, написал мой сын Андрей. Он сказал в нём, что я никогда ничего не насаждал, ничего не требовал, просто он принял ценности, которые я исповедую, принял мою систему координат. Понимаете?
Главное, что формирует настоящего человека, – это отношения в семье, построенные на принципе бескорыстия. А стремление помочь ради материальной выгоды развращает сознание ребёнка. И нечего удивляться, если на любую просьбу мы от такого ребёнка услышим: «А что я за это буду иметь?»
Как замечательны были те времена, когда школьники дежурили по классу, сами мыли парты, доску и пол. Сегодня их от этого оберегают, сегодня за них эту несложную работу делают наёмные труженики. Вот и получается, что мы формируем у ребёнка сознание – «я» в центре вселенной. А должно быть «я» для других.
При этом я вполне понимаю желание родителей поощрить ребёнка за искреннее и регулярное желание помочь. Но ведь способы поощрения могут быть разными. Можно даже выдать некую сумму на покупку какой-то давно желанной и серьёзной вещи. Но почувствуйте разницу! Это не будет плата за домашний труд. Это именно поощрение за внимание к близким.
