«Мне не нравились учебники». Как школьный учитель стал популярным блогером

Однажды школьный учитель из Екатеринбурга Алексей Гончаров решил записывать свои уроки истории в формате видеолекций. Со временем они стали настолько популярны, что другие педагоги по всей стране – от Калининграда до Владивостока – включают их своим ученикам. Подробнее – в материале ural.aif.ru.

Устроили сражение

– Алексей Вячеславович, как вы начали увлекаться историей?

– Помню, как во втором классе я зашёл в гости к соседу по лестничной клетке, своему ровеснику. Он расставлял на полу бумажных солдатиков, которых изготовил сам. Эти фигурки были не привычные для нашего детства советские герои, а древние греки, римляне, персы. Мы устроили настоящее сражение! Я удивлялся, откуда он всё про них знает, и мой товарищ дал мне «Книгу будущих командиров» Анатолия Митяева. Я её «проглотил» – и понеслось! Записался сначала в школьную, а затем в городскую библиотеку, где взахлёб читал исторические книжки.

Кроме того, мне повезло с учительницей по истории, которая пришла к нам в четвёртом классе. Она умела вызвать интерес к предмету даже у полных раздолбаев, не говоря обо мне – прилежном мальчике.

– Есть ли у вас любимые историки?

– Да, но здесь всё зависит от того, какой период я изучаю. К примеру, если речь идёт о Древнем Риме, то это Сергей Утченко, если о России эпохи Смуты – Руслан Скрынников. Среди наших современников это Наталья Бармина, которая ведёт прекрасные лекции по XX веку в России на одном телеканале.

– Лев Гумилёв для вас историк или писатель-фантаст?

– Лев Николаевич – учёный, доктор исторических и географических наук. В Советском Союзе такие звания не давали просто так. Но, как у любого серьёзного деятеля науки, у него был, что называется, «пунктик». А уж богатое воображение ему было на роду написано: он же сын двух поэтов Серебряного века! Идея о космических излучениях, которые якобы вызывают у людей такое явление, как пассионарность, ничем не подтверждена, кроме его собственных фантазий.

«Оруэлл испугался»

– Бытует мнение, что история вообще не наука…

– Такое мнение действительно существует на бытовом уровне, потому что исторические факты в учебниках часто подбирают тенденциозно. Да и оценки событий со временем меняются. При этом история как наука устанавливает взаимосвязи между историческими фактами на основе источников. У неё есть научные верифицированные методы, которые можно проверить на истинность. Сами факты объективны и не могут измениться. К примеру, нельзя сказать, что в феврале 1917 года в России не было свергнуто самодержавие. Интерпретировать это можно по-разному, а вот опровергнуть невозможно. То есть история – это наука. Но… не будешь же объяснять каждому, кто, условно говоря, придумал у себя на кухне очередную теорию эволюции человечества, как правильно выстраивать гипотезы!

– Историки сегодня разделены на множество течений. Как вы к этому относитесь?

– Это объективно, ведь человек не робот, у него свои симпатии и антипатии.

– Одни и те же события оцениваются по-разному. Значит ли это, что каждое поколение переписывает историю?

– Конечно же, нет! Переписать историю невозможно, хотя политический контекст может меняться. Например, слышал, что в связи с нашим «поворотом на Восток» в учебную программу добавили несколько часов по истории Китая. Но и их, скорее всего, уберут. Страх, что историю перепишут, восходит к роману Джорджа Оруэлла «1984». Но я бы сказал, что этот писатель был слишком сильно напуган. Он уверовал, что можно подменить огромное количество источников фальшивками и действительно переписать историю. Но в реальности сделать это невозможно хотя бы потому, что не все источники письменные.

Дюма наоборот

– Какой период вы сейчас изучаете?

– Эпоху Смутного времени в России. Меня привлекают так называемые «интересные времена». Жить в них сложно, а вот исследовать причины, которые привели к тем или иным событиям, смотреть, какие альтернативы тогда были, – увлекательное занятие. В нашей стране таких переломных моментов было три: Смута, Гражданская война и Перестройка, которую я застал. Интересно сравнивать то, что я видел в жизни, с подтверждёнными историческими данными. Хочется, в конце концов, прийти к каким-то выводам: вопрос, почему развалился Советский Союз, не даёт мне покоя!

– Нравятся ли вам исторические романы?

– Я на них вырос, а моим любимым автором с детства был Вальтер Скотт. Сейчас, как мне кажется, один из лучших писателей в этом жанре – бывший военный журналист, испанец по национальности Артуро Перес-Реверте. Одна из самых известных его книг – «Капитан Алатристе». Это цикл, посвящённый моему горячо любимому XVII веку. Реверте – это, можно сказать, Дюма наоборот, потому что его детективные произведения с интереснейшим сюжетом написаны с позиции Испании, политического соперника Франции в эпоху мушкетёров. Его недавняя книга посвящена событию, о котором у нас мало кто знает, – мексиканской революции 1910–1917 годов.

– Школьная программа по истории европоцентрична. Мы фактически ничего не знаем о других странах и континентах…

– У нас есть прекрасные специалисты, которые изучают историю Востока, Африки или той же Латинской Америки. Когда я готовлю видеолекции, ставлю цель показать ученикам, что мир больше, чем Европа. В школьной программе на неё отводится больше часов, чем на другие территории. Но я стараюсь делать максимально подробные материалы и про Латинскую Америку, и про ту же Азию. Меня не удовлетворяло качество учебников, по которым приходилось работать. Можно было создать собственные пособия, но я решил, что рассказывать у меня получается лучше, чем писать.

Человек, а не функция

– Вы долгое время преподавали в школе. Не возникало желания, например, пойти в науку или писать исторические книги?

– Когда я окончил аспирантуру, встал вопрос: где работать? Можно было трудоустроиться в вуз, но не сразу, а через год. Был и второй вариант – стать учителем истории в школе. Я думал, что поработаю год с детьми, а затем вернусь на кафедру. Но, когда учебный год закончился, мне не захотелось возвращаться в университет.

На тот момент профессия учителя была ещё «отягощена» некоторым авторитетом. В школе я почувствовал человеческое отношение к себе. Ты начинаешь работать с детьми, когда они ещё учатся классе в пятом, а заканчиваешь, когда они уже в одиннадцатом. Даже без классного руководства ты с ними несколько лет. За этот период видишь результат своей деятельности, общаешься с этими людьми. В вузе ты полгода работаешь со студентами, ставишь им зачёт и больше фактически не встречаешься с ними. Они тебя воспринимают как функцию, а не как личность.

– Кто более благодарная аудитория – школьники или студенты?

– Школьники, конечно! Но тем не менее я устроился в университет, потому что почувствовал признаки профессионального выгорания. Пообещал ученикам, что вернусь к ним через год, и, надеюсь, так и будет! Что касается написания книг, то мне и сейчас хочется этим заниматься, но я не очень усидчив. Знакомые писатели говорят, что важное качество в их профессии – умение дописывать свой текст. У меня же на компьютере много моих недописанных произведений… Наверное, мне проще сделать видео в блоге.

– Так вы и стали блогером?

– Не совсем так. В определённом возрасте хочется оставить после себя что-то полезное. Когда осознал, что я не писатель, решил поискать другие формы самовыражения. Кроме того, у нас, учителей, часто возникает проблема: уроки теряются в связи с какой-то внеучебной деятельностью. Понимая, что мы в очередной раз не укладываемся в программу, решил записать видео для ребят, которым предстояло сдавать экзамены. Оказалось, что это технически просто и ноутбука вполне достаточно (правда, позже нанял специалиста, который записывает видео более качественно). Начал записывать ролики, и мои ученики стали их смотреть. Они благодарили меня, говоря, что это реально помогло в подготовке к ЕГЭ. В ковидные времена мои ролики стали особенно востребованы. А сегодня ими пользуются педагоги от Калининграда до Владивостока!

У меня прекрасные ученики, некоторые из них, окончив школу, становятся полноправными создателями контента. А одна ученица и вовсе окончила истфак и стала моей коллегой.

– Велика конкуренция среди блогеров-историков?

– С одной стороны, да, с другой – нет. Понимаю, что людей, которые интересуются историей, не так много. Но я пришёл в эту сферу не за деньгами и вообще монетизацию включил далеко не сразу. Полагаю, мы делаем то, чего больше не делает никто: записываем систематизированные лекции, которые подходят именно для школьной программы.

– На внедрение Болонской системы образования в России было потрачено много сил, денег и времени. Но теперь нам говорят, что она плохая, необходимо возвращаться в эпоху СССР. Это нормально?

– Я плохо отношусь к тому, что неспециалисты лезут в мою профессиональную область. О том, что её надо менять, говорят, как правило, люди, не имеющие отношения к системе образования. Между тем нет лучшего социального лифта для школьников из регионов, чем ЕГЭ. К счастью, вижу, что никто ничего менять не будет в ближайшее время. Да и система бакалавриат-магистратура-аспирантура, как и балльно-рейтинговая система в вузах, тоже останется. Возможно, поменяют название, но суть будет прежней. Кто бы что ни говорил, мы всё равно живём в глобальном, всеобщем мире, а стремление жить в ладу со всеми и есть социализм, к которому мы в той или иной степени стремимся.